– Именно таких вещей я никогда и не мог понять, – сказал Питерс. – Если фабрика вместе с аптеками стоила так дорого, то почему акции компании вы купили по дешевке?

– Потому что компания несла убытки. Они не платили дивидендов акционерам несколько лет подряд. А у руководства не хватало решимости избавиться от бремени и наварить на продаже своей доли, понимаешь ли. Зато решимости хватило нам. В бизнесе без храбрости не обойтись.

Он принялся поедать свой сандвич.

– Удивительно поучительная история, – сказал Питерс и посмотрел на часы, – но мне пора идти.

– Важный день? – как бы вскользь поинтересовался Ласки.

– Да, сегодня один из самых важных дней, а для меня – источник головной боли.

– Ты решил ту проблему?

– Какую?

– С маршрутами, – Ласки чуть понизил голос. – Ваша служба безопасности требовала, чтобы ты каждый раз отправлял конвой с грузом другим путем.

– Нет, не решил, – Питерс почувствовал себя не в своей тарелке. Ему не следовало нарушать конфиденциальность и делиться с Ласки такими подробностями. – Дело в том, что туда можно попасть только одним более или менее рациональным маршрутом. Но хватит об этом…

Он поднялся из-за стола.

Ласки улыбнулся и постарался сохранять как можно более небрежный тон:

– Стало быть, сегодня большой груз отправится прежним прямым путем?

Питерс приложил палец к губам.

– Поосторожнее с этой информацией, – сказал он.

– Разумеется.

– До встречи, – Питерс облачился в свой плащ.

– Увидимся завтра, – с широкой улыбкой ответил ему Ласки.

Глава третья

Артур Коул поднялся со станции по ступенькам, страдая от тяжелой одышки. Волна теплого воздуха хлынула вверх откуда-то из недр подземки, ненадолго окутала его, а потом ее понесло дальше. Вот почему, уже оказавшись на улице, он слегка поежился.

Солнечный свет стал для него почти неожиданностью – когда он садился в поезд, до рассвета казалось еще очень далеко. Но все же здесь было прохладно и пахло чем-то сладким. К концу дня атмосфера в городе станет настолько ядовитой, что даже патрульные полицейские могут терять от нее сознание. Коул вспомнил: о первом таком случае его «Ивнинг пост» сумела узнать раньше всех и опубликовала эксклюзивный репортаж.

Он нарочно шел очень медленно, чтобы восстановить нормальное дыхание. Двадцать пять лет газетного труда угробили его здоровье, подумал он. На самом деле любое другое занятие принесло бы те же плоды, поскольку он имел склонность к повышенной возбудимости, тревожился по пустякам и питал слабость к спиртному, хотя с детства не отличался крепким телосложением. Но его утешала возможность все сваливать на профессию.

По крайней мере, удалось бросить курить. Он числил себя некурящим – взгляд на часы – вот уже сто двадцать восемь минут, если не считать ночи: тогда срок составлял целых восемь часов. Он сумел благополучно избежать нескольких моментов риска и соблазна. Сначала после того, как в половине пятого прозвонил будильник (обычно он сразу же выкуривал сигарету в туалете). Потом, когда отъезжал от дома и включил повышенную передачу одновременно с радиоприемником, чтобы прослушать пятичасовой выпуск новостей. Затем уже на шоссе А12, как только его большой «Форд» набрал привычную скорость. И еще раз, пока дожидался самого раннего поезда на продуваемой всеми ветрами открытой платформе станции подземки на восточной окраине Лондона.

Пятичасовые новости на волне Би-би-си ничем его не порадовали. Хотя слушал он очень внимательно. Отвлекаться на дорогу не приходилось. Путь ему был настолько хорошо знаком, что он выполнял любые маневры и повороты чисто автоматически, полагаясь только на память. Наиважнейшее сообщение пришло из Вестминстера. Новый закон об отношениях в промышленности был принят парламентом, но очень незначительным большинством голосов. Коул узнал обо всем еще вчера ближе к ночи по телевизору. Это значило, что статьи, несомненно, появятся во всех утренних газетах, а вечерняя «Пост» ничего не сможет опубликовать, если только события не получат развития в течение дня.

Была у него на примете тема – рост индекса розничных цен в стране. Но источником служило правительственное статистическое бюро, наложившее на предание своих цифр гласности эмбарго до полуночи, и утренние издания снова получали преимущество. Они дадут материалы первыми.

Продолжение забастовки работников автомобильных заводов не стало сюрпризом – никто и не ожидал, что трудовой спор разрешится в течение одной ночи.

Турнир по крикету в Австралии помогал репортерам спортивных отделов заполнить свое место в газетах, но результаты не были сенсационными в достаточной степени, чтобы выносить их в заголовки первой полосы.

Коулом начало овладевать чувство тревоги.

Войдя в здание, где располагалась редакция «Ивнинг пост», он уже поднялся не по лестнице, а на лифте. Отдел новостей занимал весь второй этаж целиком. Это был огромный и совершенно открытый зал в форме римской цифры I. Коул сначала оказался в ее нижней перекладине. Слева находились пишущие машинки и телефоны секретарш, готовых в любой момент принять и отпечатать материал, переданный по прямому проводу. Справа разместились шкафы с досье и книжные полки с литературой, принадлежавшие корреспондентам определенных направлений: политического, индустриального, криминального, военного и так далее. Коул направился дальше мимо бесчисленных письменных столов рядовых репортеров к особо длинному столу, делившему помещение на две части. За ним располагалось рабочее место шефа отдела новостей, предпочитавшего стол U-образной формы, а еще дальше помещалось спортивное подразделение – фактически независимое королевство со своим редактором, заместителем и штатом журналистов. Коул иногда устраивал экскурсии для своих любопытных родственников и обязательно объяснял: «Предполагается, что работа здесь устроена по принципу промышленного конвейера. Однако, как правило, это больше напоминает совершенно неуправляемый бардак». Он, разумеется, преувеличивал, но шутка безотказно вызывала смех.

Зал сейчас был ярко освещен, но почти пустовал. Как заместитель редактора отдела новостей, Коул по праву занимал значительную часть самого длинного из столов. Он выдвинул ящик, достал монету и подошел к торговому автомату на территории «спортсменов», чтобы купить стакан чая с молоком и сахаром. Внезапно тишину нарушил стук ожившего ненадолго телетайпа.

Когда Коул возвращался на рабочее место с бумажным стаканом в руке, дальняя дверь с шумом распахнулась. В зал ворвался низкорослый седовласый мужчина в бесформенной парке и с велосипедными прищепками на брючинах. Коул помахал вошедшему рукой и выкрикнул:

– Доброе утро, Джордж!

– Привет, Артур! Как тебе здесь, не слишком холодно? – и Джордж начал расстегивать верхнюю одежду, скрывавшую худосочную фигуру.

Несмотря на свой почтенный возраст, Джордж носил малопочетную кличку Старший Мальчик, поскольку возглавлял группу курьеров. Жил он в районе Поттерс Бар, но неизменно добирался до редакции на велосипеде. В глазах Артура это выглядело настоящим подвигом.

Артур поставил стакан на стол, скинул плащ, включил радио и уселся. Из приемника донеслось невнятное бормотание. Он стал прихлебывать чай, уставившись прямо перед собой. В новостном зале царил обычный беспорядок. Все выглядело неряшливо. Стулья стояли где попало, столы были завалены старыми номерами газет и листами с черновиками статей. Давно ожидавшийся ремонт в прошлом году отложили, ссылаясь на нехватку средств и необходимость экономии. Но все это до такой степени примелькалось Коулу, что он ни на что не обращал внимания. Размышлял он о первом выпуске [26] «Пост», которому предстояло поступить в уличную продажу всего через три часа.

Сегодня газета выходила на шестнадцати полосах. Четырнадцать из них уже существовали в виде полуцилиндрических металлических пластин, заряженных в барабаны печатных машин расположенной внизу типографии. Их заполнили рекламой, очерками, телевизионной программой и новостями, написанными так ловко, что читатели могли не заметить, насколько они устарели. По крайней мере, на это надеялись журналисты. Оставались последняя полоса для спортивного редактора и самая главная – первая, за которую отвечал он, Артур Коул.